O.マンデリシタームの創造における「形象」の概念について--評論『言葉と文化』、および2つの「つばめ詩篇」の読解

概要

論文の詳細を見る
0. В 1921-22 годах О. Мандельштам написал две значительные статьи «Слово и культура» и «О природе слова», в которых поэт раскрывает свой принципиальный взгляд на «слово». В это же время, Мандельштам готовил публикацию своего второго сборника стихов «Tristia» (1922), так что эти статьи тесно связаны с этим сборником. В статью «Слово и культура», в частности, включается много самоцитирования из этого сборника, и нас особенно интересуют аллюзии на стихотворения из сборника «Tristia» : «Когда Психея-жизнь спускается к теням…» и «Я слово позабыл, что я хотел сказать…» (1920) (ниже называются «Ласточка 1» и «Ласточка 2»), в которых образ «ласточки» является центральным символом. Такие аллюзии находятся в той части статьи, в которой поэт объясняет, чем является «слово» в поэтическом творчестве (статья «Слово и культура» и эти два стихотворения о «ласточке» были написаны почти одновременно, то есть зимой 1920-21 гг.). В данной статье я рассматриваю взгляд поэта на «слово» через тексты статьи «Слово и культура» и стихотворения «Ласточка 1» и «Ласточка 2». При этом, обращается особенное внимание на понятие «образ слова», которому поэт придает собственный смысл. 1. Во вступительной части «Слова и культуры», Мандельштам проводит аналогию между весенней «метаморфозой» зелени и появлением поэтического слова. Эта «метаморфоза» совершается посредством одухотворения «Психеи» в «morphe» (форму) растения. Таким же путем, появление слова в поэзии считается воплощением «Психеи» в форму слова. Но, в этом случае, «форма» и «Психея» очевидно не соответствуют традиционным понятиям «формы» (звуковых элементов) и «содержания» (значения) слова. В одной части статьи «О природе слова», рассматривая эти прежние понятия, Мандельштам пишет, что дóлжно рассматривать слово как «образ, то есть словесное представление», и отождествляет «образ» и «звуковое представление». Значит, под понятием «образа слова» поэт подразумевает не зрительное представление, которое указывает на некоторый предмет, а «звуковое», непредметное представление. Здесь он посвоему переосмысливает прежнее понятие «образа», и включает его в категорию «формы слова» (кстати, в такой терминологии, что «образ» как форма, можно заметить влияние работ филолога А. Потебни). 2. Такой взгляд на слово наблюдается и в тексте стихотворения «Ласточка 1». Это стихотворение рассказывает, как «Психея спускается» в Аид «вослед за Персефоной», и как «тени» -- жители подземного царства просят, чтобы Психея («душа») вернулась в них. Образ царицы Аида -- Персефоны, конечно, указывает на греческую мифологию: ее возвращение на землю вызывает весеннее цветение растений. Здесь зеленый побег сравнивается с воплощением Психеи в «тенях», и «ласточка» символизирует наступление весны. По приведенной выше части статьи «Слово и культура», это воплощение можно объяснить как появление слова, а «тень» -- как его форму (morphe). И, если принять во внимание изложение в статье «О природе слова», то эта «тень» истолковывается как «образ» в вышесказанном контексте, потому что «тень», с одной стороны, представляет собой своего рода образ в обычном смысле, а, с другой стороны, описывается в стихотворении как «прозрачная», то есть незримая и непредметная. В тексте стихотворения «Ласточка 1» употребляются разные образы, относящиеся к зрению (например, образы «зеркала»), и тем самым подчеркивается «прозрачность», незримость Аида (ласточка является «слепой», берег Стикса -- «туманным»). В таком обстоятельстве «прозрачная тень»-«образ» ждет стать «зеленью»-словом. При этом, немалую роль играет образ «медной лепешки» для переправы через Стикс в концовке стихотворения. Так как лепешка, сделанная из одного материала, типическим образом показывает «прозрачность» формы. 3. О таком незримом «образе» слова Мандельштам подробно пишет и в другой части статьи «Слово и культура». Там поэт изображает сцену, когда слепой прикасается к милому лицу «зрячими перстами» и «узнает» его, и эту сцену уподобляет появлению поэтического слова у поэта: «Это звучит внутренний образ [слова], -- пишет он --, «это его осязает слух поэта» (курсив мой). И, в то же время, Мандельштам называет этот «образ» «звучащим слепком формы». То есть, и здесь «образ» считается формой слова, незримой и «узнаваемой» лишь только слухом-«перстами слепого». Очевидно, что Мандельштам подразумевает под этим «образом» то же самое понятие, что и под «звуковым представлением» в статье «О природе слова». Из этого можно заключить следующее: «образ» как форма слова в мандельштамовском смысле не связан с никаким определенным, «зримым» образом предмета, и остается «звуковым представлением». Он каждый раз, когда осознается субъектом как слово, приобретает новый зримый, предметный образ. Это и объясняет многозначность поэтического слова и важность его звуковых элементов, которые часто принимают «чужую» звучность. 4. Если «Ласточка 1» изображает момент метаморфозы «тени»-«образа» в «зелень»-слово, можно сказать, что в стихотворении «Ласточка 2» этот момент инсценируется как кульминация поэтического творчества. В начале стихотворения говорится «Я слово позабыл, что я хотел сказать», и потом сразу возникается сцена Аида: «Слепая ласточка в чертог теней вернется». Значит, пребывание «тени»-«образа» в Аиде и преображение в «зелень»-слово, которое описывается в тексте стихотворения «Ласточка 1», соответствует забвению и «узнаванию» слова субъектом в тексте стихотворения «Ласточка 2». Так сначала поэту приходит «звучащий слепок формы», и он старается «узнать» его слухом-«зрячими пальцами», потому что в поэтическом творчестве слово -- не знак, который «обозначает» некоторый определенный предмет. И хотя найденное в результате «узнавания» слово давно известно поэту, но оно каждый раз по-новому совершает свою «метаморфозу», точно как и весений побег зелени не является полным повторением того же самого растения, а каждый раз является перевоплощением.
北海道大学スラブ研究センターの論文

O.マンデリシタームの創造における「形象」の概念について--評論『言葉と文化』、および2つの「つばめ詩篇」の読解

スポンサーリンク

概要

北海道大学スラブ研究センター | 論文

スポンサーリンク